Kenneth «Kenny» McCormick         
ʻʻOh my God, they killed Kenny! You bastards!ʼʼ

Кеннет «Кенни» МакКормик ❖ South Park ❖ человек ❖ 16 ❖ Alexander Ludwig

        up in the air       
ʻʻechoes from the otherworld turn horizons into endless ever presentʼʼ

В отличие от своих родителей-алкоголиков, Кенни родился с какими-то задатками мозга в черепной коробке. Конечно, во многих аспектах испорченный ген МакКормиков не обошёл его стороной, сделав из маленького мальчика извращенца с переменным пристрастием к психотропным препаратам, но разве это так важно, когда ты имеешь способность умирать и возвращаться вновь в этот маленький и насквозь прогнивший городок? Южный парк – это место, где всякому трешу, собственно, плевать, с кем приключиться: с ребёнком, женщиной или же вообще не с человеком. Правда, плевать. Никаких законов и морали здесь нет, просто потому, что так завелось изначально. Если ты богат и по какой-то причине до сих пор живёшь в этой деревне, что ж, радуйся: возможно, твоя жизнь не настолько отстойна, как существование семьи МакКормиков. Будучи за чертой абсолютной бедности и даже при наличии (фактически) троих детей, никто из взрослых даже не имеет мыслей о том, чтобы пойти на работу – пособия по безработице вполне себе хватает на дешёвый алкоголь и, в редких случаях, на наркотики. Детей, кстати, в этом прекрасном семейство много – трое, если считать Кевина, ушедшего из дома в момент своего совершеннолетия. Вообще, давая имена своим детям, мистер и миссис МакКормик вряд ли делали упор на оригинальность: Кевин, Кеннет и Карен – все на «К», наверное, так проще запомнить, когда ты в кокаиновом угаре. К своей младшей сестрёнке Карен Кенни питает самые нежные братские чувства, какие только могут быть. Пожалуй, это единственный человек, которого он всегда будет защищать, что бы ни стряслось, даже ценой собственной жизни. И это, знаете ли, совсем несложно сделать, когда ты бессмертен. Да, Кенни не может умереть. Совсем. Каким бы извращённым образом не было растерзано тело, он всё равно на утро следующего дня окажется в своей кровати (теоретически это – рождения заново). Узнал Кеннет об этой необычной особенности лет так в 7, когда в отсутствии должного присмотра утонул в озере. Всё было кинематографически примитивно: лодка с детьми заплывает на непосильную для плавания глубину и самый невезучий мальчик в оранжевой парке выпадает из неё и идёт ко дну. Когда на следующий день его спросили, как он выбрался и где пропадал, Кен ответил: «Да так… тусовался». Несмотря на весьма открытую сексуальную озабоченность и пристрастие к алкоголю, заложенное, видимо, в генах, Кенни имеет немало друзей и является душой компании. Простая человеческая доброта неплохо выделяет его на фоне непомерно грубых и циничных подростков, так же как и яростное чувство справедливости. Если ситуация позволяет, МакКормик вступится за слабого, если тот действительно нуждается в помощи. В основном – путём самопожертвования. И, как бы отвратительно не вела себя семья – он всегда старается помочь каждому, весьма обижаясь, если вдруг кто-то назовёт его родителей «бесполезными алкоголиками». Имея в своих карманах сумму денег, едва ли отличную от нуля, МакКормик способен на великое множество вещей, дабы раздобыть заветные зелёные бумажки. В этот список могут входить как публичные действия, унижающие человеческое достоинство, так и нечто похуже. В любом случае, за это его никто и никогда не осуждал, ибо все знают, что Кенни – это Кенни. И делает это он не только ради себя.

    remember your life   
ʻʻi don't mind the people staring, 'cause i know they never see me anywayʼʼ

→ Бессмертен. → Во многом талантлив и быстро обучаем. Новые виды деятельности даются Кенни весьма просто, так, будто он занимался этим с самого рождения. Например, в компьютерных играх он всегда на голову выше остальных. → Способен хлестать алкоголь какой угодно крепости и в неограниченных количествах, даже не поморщившись. Ограничение – алкогольное отравление с летальным исходом, но здесь мы возвращаемся к первому пункту. → Его альтер-эго супергерой Мистерион, имеющий действительно работающую супер-способность. → Большая часть его речи состоит из нецензурной брани. → Без ума от автогонок NASCAR.

Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

~

пример поста

Я сделал пару первых шагов по коридору.

Неторопливый вдох. Беспокойный выдох. За мной захлопывается дверь, щелчки многочисленных замков неприятно щекочут нервы. Руки невольно ощупывают карманы брюк на предмет фантомного гаджета. Чёрт, будь я до конца честным с самим собой, то, пожалуй, немедленно бы признал своё поражение на грёбаном вступительным этапе.

Какая-то кристальная тишина. Умиротворяющая. Немного рассредоточенным взглядом я осматриваю помещение. Ничего необычного, похоже на то, где я жил с родителями все свои неполные двадцать лет. Коридор длинный, в конце дверь из тёмного дерева. Иду к ней, неуверенно касаюсь холодной ручки и чувствую россыпь мурашек у себя на спине. Моя комната светлая и небольшая, вмещающая в себя кровать, письменный стол со стулом и шкаф. Ужасная чистота, я невольно морщусь. Никогда не был чистюлей, но, чувствую, придётся привыкнуть. Я захожу в комнату, кидаю свой рюкзак на стул, сам же падаю на кровать, которая, наверное, вместила бы ещё пару таких же человек, как я. Чувствую усталость, но пока что не даю сну завладеть моим рассудком. Окна плотно зашторены, но я полностью уверен, что за ними нет ничего фантастического и противоестественного. Зеркало на дверце шкафа я заметил только сейчас, когда переключил своё внимание на другой конец комнаты. Забавно, но я так и не понял, к чему парню смотреть на себя во весь рост.

Меня часто брали «на слабо». Ну, что поделать, характер такой, любопытный и не терпящий компромиссов. Нет, я не делал это потому, что чувствовал особый дефицит внимания, напротив, я всегда был сердцем и душой любой компании. Я просто не мог без чего-то нового. Старался делать то, от чего отказывался умственно-здоровый среднестатистический человек. Я прослыл этаким пушечным мясом, способным на любую глупость, за деньги или просто так, для поддержания гордости в тонусе. И, да, это действительно доставляло удовольствие.

Мой взгляд заметался в поиске часов. Настенных, электронных, без разницы, каких-нибудь часов. Не помню, чтобы это оговаривалось в договоре. Горечь очередного внутреннего поражения должна была уже сжечь мою трахею, если бы она была осязаемой. Два-ноль, дяди и тёти, находящиеся по ту сторону видеокамеры, стоящей на шкафу.

В действительности я не собирался сдаваться. По крайней мере, сейчас мой настрой был лучше, чем настрой любого другого человека, не имеющего особых личностных принципов для того, чтобы спокойно продолжать начатое. Я не чувствовал сильного дискомфорта по поводу того, что за мной организована глобальная слежка, это, скорее, даже подстёгивало, я всем своим видом доказывал примерность и полную покорность правилам. Хотя, я ведь просто лежал, рассматривая идеально-белый потолок без малейшего изъяна. Едкий перфекционизм, господа учёные.

Меня мысленно тошнит. Однако на лице ни морщинки. Держусь. Я же пришел сюда, имея самые, если их можно так назвать, эгоистичные помыслы. Это не тот случай, в котором мне приходится доказывать кучке визжащих девчонок, что я ещё тот сорванец. Нет. В любом случае, я делаю это ради себя, ради самопознания и выдержки. Уверенности прибавляет тот факт, что родители и друзья полностью уверены в том, что я нежусь под лучами солнца и весь день провожу в солёной и тёплой воде. В неведении – блаженство, не правда ли? Я потягиваюсь, чувствуя, как прогибается матрас под тяжестью моего тела. Время идёт медленно, тягуче, как мёд, на который у меня ужасная аллергия. От воспоминаний невольно чешу шею. Желание осмотреть своё скромное пристанище пересиливает желание оставить тело в горизонтальном положении до конца дня. Я встаю и выхожу в уже знакомый коридор, оставляя после себя смятое покрывало и дверь нараспашку. В голове проскакивает мысль на тему «нога человека, осквернившая девственные леса», но я сразу же отгоняю её прочь. Иду на кухню. Когда они успели побывать у меня дома? Всё точно так же, как было сегодня за завтраком. Ухмыляюсь так, чтобы это обязательно было зафиксировано на видео. Я же должен давать повод для отчёта. Представляю, как они быстро чиркают в своих крохотных блокнотиках, перешёптываясь и обязательно указывая на то, какой цвет приобрела моя радужная оболочка при дневном освещении помещения «кухня». Смешно.

На этот раз моё лицо не выражает ровным счётом ничего. Чувствую себя персонажем реалити-шоу. Нет, если это и так, то только для ограниченного круга лиц, занимающимся подобным лишь в интересах науки. Я не имею сильного желания перекусить, поэтому ухожу с кухни и направляюсь в ванную. Всё белое: стены, пол, ванна, раковина. Даже шторка. Чувствую в этом нотку издёвки. Насколько я помню, здесь камер нет, в туалете так же. К чему они вообще, если повсюду запрятаны металлоискатели и аппаратура, подавляющая сигнал? Тем более что перед началом эксперимента я был обследован раз двадцать, и некоторые методы обследования были достаточно негуманными по отношению ко мне. Я протягиваю руку к холодному металлическому крану и, приложив некоторое усилие, поворачиваю его. После этого он поддаётся очень хорошо, и я с лёгкостью настраиваю нужную температуру. Неспешно умываюсь, растирая между ладонями белое-белое мыло. Вытираю лицо и руки белым-белым полотенцем. В зеркале вижу растрёпанные тёмные волосы и покрасневшие от трения карие глаза. Между прочим, моя смуглая кожа прекрасно выглядит на фоне отвратительно-белой ванной. Контрастирую. Не сказал бы, что мне здесь не нравится, но, опять же, тошнотворно-белая расчёска, заботливо расположенная на специально выделенной полочке, кажется, только своим видом выводит меня из себя. Тем не менее, беру её и зачёсываю свои влажные волосы назад. Я похож на мафиози. Держусь, чтобы не заржать. Выхожу из этого помещения для психически нездоровых и попадаю в свой уже любимый тёмный коридор. Из всех мест этой крохотной квартирки мне импонирует именно он. Может, перенести кровать сюда? Тогда меня точно выгонят раньше положенного срока. Рассматриваю обои. Обыкновенные тёмно-коричневые обои. Своей обыкновенностью они нагоняют тоску, но в то же время не дают расслабиться. С ума сойти, я уже начал думать о предметах интерьера. Я не пробыл здесь и часа, чтобы начать сходить с ума. Не верю, что это сможет когда-то со мной произойти. Максимум – заработаю бессонницу или, наоборот, буду спать, как убитый, сломав себе режим сна. К тому же, мне обещали психолога. Каждый день. Сказали, что он терпелив, квалифицирован и внимателен к мелочам, что немаловажно. Почему-то я уверен, что это пожилая вдова с ужасной химией на голове и семью кошками в квартире. Но я не сдамся, а буду идти до конца. Всё же пожилая женщина лучше, чем полное отсутствие человеческого общения. Раз в день – это не конец света.

Я возвращаюсь в комнату и подхожу к окну. Раздвигаю шторы. Как я и думал – ничего необычного. Напротив моего окна находится заброшенный госпиталь – удручающее зрелище. Люди в этой части города появляются редко, насколько я знаю то место, в котором нахожусь на данный момент: окраина города. Перед моим окном пролетает ворона, вероятно, каркая, но я этого не слышу, поскольку всё наглухо забито. Мне становится немного не по себе. Отхожу от окна, попутно скидывая с себя толстовку. Дома комфортнее в футболке. Дома ли? Я смотрю на свои руки, зачем-то проверяя их наличие. Не скрываю, что имею определённые странности. Это ещё никому не испортило жизнь. Даже мне. Надеюсь, что на меня сегодня планов нет, и ложусь на кровать. Я не спал всю ночь, поэтому сейчас желание вздремнуть пересиливает все остальные. Вспоминаю о своей бывшей девушке, но ничего не чувствую.

Она всегда нагоняла сон.